Супружеская жизнь и совместный сон с ребенком. Совместный ребёнок

[email protected]

Моя дочь находится в разводе с мужем 2 года, имеется совместный сын 6 лет. Муж не дает им покоя, хулиганит, дебоширит... Сейчас против него идет судебный процесс по угрозе убийства, где ребенок выступает свидетелем. Ребенок видел все скандалы, поэтому старались не говорить с ним о папе, чтобы не травмировать. Нужно ли говорить ребенку правду о его отце, что он преступник, что нельзя бить людей и т.п.? И стоит ли давать общаться с отцом, так как там его настраивают против матери, постоянно оскорбляет ее?

Да, сложная ситуация. Любая тайна для семьи травматична. Правду говорить нужно, вопрос какими словами. Проявите творчество - скажите правду, но так, чтобы у ребенка оставалась возможность уважать своего отца. Даже если отец настраивает ребенка против матери, вам не нужно уподобляться ему в этом и натсраивать мальчика в обратную сторону. Сыну и так трудно. С мужчиной, я думаю, надо поговорить и внятно потребовать не оскорблять и не унижать при ребенке мать. Если он не согласится - временно огнаричить общение (например на 2 месяца), затем повторить эксперимент и снова посмотреть на результат. Но совсем исключать отца нельзя - это скажется на психике ребенка негативно. Их родство, мистическая связь уже есть, и бороться с ней бесполезно, и даже вредно.

Консультация психотерапевта на тему «Моя дочь находится в разводе с мужем 2 года имеется совместный сын...» дается исключительно в справочных целях. По итогам полученной консультации, пожалуйста, обратитесь к врачу, в том числе для выявления возможных противопоказаний.

О консультанте

Подробности

Обладает большим опытом работы с детьми разных возрастов, автор более 200 тематических встреч для школьников, директор подросткового лагеря с десятилетним стажем. Психолог-консультант, специализирующийся в вопросах детско-родительских отношений и отношений между супругами. Соавтор программы для родителей и их детей подросткового возраста «Трудный возраст: за столом переговоров».

В настоящее время занимается индивидуальным и семейным консультированием, проводит занятия для взрослых и детей в одном из московских семейных центров.

Петр Витальевич готов ответить на ваши вопросы по вторникам и четвергам по следующим темам:
. детско-родительские отношения;
. отношения в паре;
. вопросы воспитания детей от 10 лет и старше
. химические и нехимические зависимости

На этот лонгрид меня сподвиг пост в одном сообществе, где был задан вопрос «Как смотрит на совместный сон современная психология? До какого возраста нормально спать с родителями?»

Ответ (короткий) звучит так: современная психология никак не смотрит на этот вопрос.
Ради ответа длинного писался лонгрид)

Нужно понимать, что не существует и не может существовать какого-то единого взгляда на этот вопрос в "современной психологии". Современная психология - это обзор разных теорий и направлений, взглядов конкретных ученых, как академических теоретиков, так и терапевтов-практиков. Поэтому у психоаналитиков будет один взгляд на это, у гештальт-терапевтов другой (причем я как гештальт-терапевт знаю как гештальтистов, которые за раннее отделение, так и тех, кто против), у семейных терапевтов - третий. При этом может существовать множество противоречивых исследований, которые тоже проведены с разной степенью соответствия академическим нормам. Я не академический психолог и вообще не уверена, что теоретики от психологии активно занимаются вопросами совместного сна. Потому что для этого нужно понаблюдать за тем, как ребенок рос, как сформировалась личность. А это невозможно, ведь на это нужен не один десяток лет.

Тем не менее, у меня есть позицию по данному вопросу, основанная на практике с клиентами, данных возрастной психологии и личном опыте, которую и хочется изложить.

Если говорить о теории, то я могу рассуждать на эту тему как педагог, прослушавший курс возрастной психологии в своем университете много лет назад (и, кстати говоря, наверняка уже появились новые исследования возрастной психологии, и она тоже неоднородна). Но классическое понимание (Выготский, Эльконин) делит раннее детство на следующие периоды:

Период до года.

Это время, когда ребенок нуждается в базовой безопасности, когда он беспомощен и зависим от матери, время слияния и самой тесной привязанности, самого близкого контакта. Ребенок не можем покормить себя сам, не может двигаться, новорожденный даже не видит в полном объеме, как взрослый. И, конечно, основная потребность ребенка в этот момент - потребность в безопасности. Ему безопасно быть рядом с матерью, сосать грудь, слышать ее дыхание во сне. Фактически в это время младенец вообще не может оставаться один, и совместный сон - способ оставаться в слиянии с матерью.

Поэтому мое мнение однозначно - что до года ребенку совместный сон необходим. И в общем, он необходим и удобен (обычно) и матери тоже, потому что у матери тоже присутствует тревога разделения, она тревожится и беспокоится, когда ребенка нет рядом. Многие женщины с удивлением замечают за собой в этот период: «Я вставала ночью, просыпалась, чтобы послушать, дышит ли он, что с ним все хорошо, хотя знала, что ничего плохого произойти не может». Отсюда привычка смотреть на спящего ребенка, «проверять» его, когда он спит - все это признаки бессознательной материнской тревоги, связанной с сепарацией. Это, в общем, довольно древние природные механизмы, о которых много написано в соответствующей литературе (Гонсалес, Сирсы, Петрановская). И, как кажется, глупо им противодействовать. И про пользу совместного сна в этот период вопросов как будто уже не осталось, п.ч. на эту тему как раз были проведены исследования, которые показали, что младенцы, с которыми практиковали СС, были спокойнее и здоровее сверстников. Единственные сомнения здесь есть у педиатров советской закалки, которые боятся, что ребенка во время СС можно задавить, но эти опасения также давно отметены другими специалистами, теми же Сирсами. Есть исследования, подтверждающие, что младенцы, спящие в родительской кровати, гораздо спокойнее сверстников, что с ними реже случается «синдром внезапной детской смерти».

Теперь совсем небольшое отступление про практику: то, как гештальт-терапевты обходятся с материалом клиента. У нас нет понятий «норм» (ну разве что в рамках уголовного кодекса). Мы смотрим на то, как клиент обходится со своей жизнью и как он выбирает то, что выбирает, дает ли это ему удовлетворение. Поэтому совместный сон ребенка с матерью - это не симптом чего-то, а ФЕНОМЕН. Он может о чем-то говорить, указывать на какую-то проблему, с которой пришел клиент, а может ничего не значить. Мы не оцениваем его. При этом терапевт - живой человек, и его личный опыт влияет на восприятие, хотя он и не должен считаться истиной.

Так, если ко мне придет клиентка и скажет, что ребенку два месяца, и он спит в соседней комнате, и даже, например, к нему применяют метод «проораться и уснуть» - я могу подумать, что у клиентки очень жесткие границы или она пережила какие-то детские травмы (еще вариант - она очень зависима от мнения педиатров или бабушек, которые считают, что ребенок должен спать отдельно), п.ч. для меня не держать новорожденного ребенка рядом с собой и не успокаивать ночью - странно. Это будет ФЕНОМЕН, который можно как-то проверить, например, сказать что-то вроде: «Ты знаешь, мне тут сложно немного тебя понять, потому что мои дети всегда спали в таком возрасте со мной, а как тебе, что ребенок так далеко от тебя?» - и дальше послушать ответ. Он может внести ясность в данный вопрос, а может оказаться довольно бессмысленным. Но это тема для изучения, а не диагноз.

Поэтому я не даю клиентам рекомендаций, когда им отлучать от груди, заканчивать совместный сон, когда это нормально делать - но мы вместе ищем и исследуем, как устроена ее жизнь и ее личность, и вместе ищем решение, которое устроит ее.

1, 5 года - 3 года.

Около года ребенок переживает кризис, связанный с началом хождения. Это начало сепарации от матери (точнее сказать, сепарация начинается уже с момента родов, но я в данный момент говорю о моменте, когда запускается процесс психологического отделения, выхода из эмоционального слияния). Само начало хождения характеризуется тревогой, которую ребенок часто проявляет тем, что хочет спать рядом, больше сосать грудь, хватать маму за одежду, требовать, чтобы она была рядом.

По окончании кризиса хождения (многие дети начинают ходить в год и два - год и три, поэтому точное время тут невозможно указать) ведущей деятельностью у тоддлера становится предметно-манипулятивная, т. е. для него важным становится не слияние с матерью, чтобы почувствовать безопасность, а познание мира. При этом ему важно, чтобы мама была в зоне досягаемости (Петрановская остроумно называет этот период «у юбки»).
Какова здесь роль совместного сна? Как правило, с этого времени можно начинать постепенный отказ от грудного вскармливания (именно сейчас, а не в год, когда кризис начала хождения еще не пройден) и постепенное разделение с ребенком во время сна. Это может быть приставная кроватка, когда младенец спит рядом, но не в одной постели.
Из личного опыта могу сказать, что в моем сознании важен рубеж в два года, который ВОЗ рекомендует для окончания грудного вскармливания. С двух лет и нескольких месяцев я клала старшего в приставную кроватку. Утром он перебирался «под бочок», и где-то к 2,5 годам уже спал в приставной кроватке до утра.

С младшим, правда, этот номер не прошел - в три года он спит на приставной кровати несколько часов, а в середине ночи перебирается в мою, хотя от груди он отлучился легко и раньше старшего. Даже этот маленький пример говорит о том, что все дети - разные, и один может больше нуждаться в груди, а другой - в тактильном контакте ночью.

В три года происходит знаменитый кризис трех лет. По сути это разрыв слияния. Все, ребенок начинает ощущать свою отдельность, себя как «Я», которое может хотеть не то, что мама. Разрыв слияния - это изгнание из рая: только что эдемовские сады радовали тебя своими плодами - и это закончилось, «мама сломалась», мама больше не та нежная и всегда любящая. Психика адаптируется к тщетности: у кого-то медленно и мучительно, у кого-то более быстро и легко.

Как и всегда в кризис, ребенка можно поддерживать в этот период, в том числе и с помощью более тесного тактильного контакта, но не «возвращать» в слияние. Чтобы не возвращаться к теме кризиса, замечу здесь, что у ребенка повышается тревога в любые сложные для него времена: развод родителей, рождение младшего, смерть близких, сложности в семейных отношениях. И в такие моменты, конечно, растет потребность в контакте, в том числе и тактильном. Поэтому, если, например, у трехлетки родился младший, полезно обоих брать в свою кровать - это уменьшит малышу стресс и частично избавить от ревности к новорожденному.

А дальше у дошкольника начинается период ролевой игры, для которой ему очень важно общение с другими детьми. С этого возраста его уже можно оставлять на несколько дней с другими заботящимися взрослыми, и он может адаптироваться. И, с точки зрения теории, тревога как базовое проблемное переживание постепенно уступает место так называемым «детским страхам», когда малыш может бояться темноты, «чудовищ» и прочего. Экзистенциально это также связано с переживанием страха смерти, о которой ребенок впервые узнает в этом возрасте. Это наполняет его тревогой, но, чтобы справиться с ней, вполне достаточно знать о возможной опоре на взрослых, и эта тревога не так сильна, чтобы возвращать ребенка в свою кровать. Моя позиция - ребенку до 7 лет хорошо спать в одной комнате с родителями, это позволяет справиться со страхами.

С другой стороны, мой старший сын как раз сейчас переживает этот период. Он спит в другой комнате и тоже боится чудовищ, но на предложение спать рядом с нами неизменно отвечает отказом, потому что в этой комнате его часто будит ночью младший брат. Это я к тому, что дети такого возраста уже достаточно устойчивы, чтобы справляться со страхами, поэтому необходимости в совместном сне лично я не вижу.

Другое дело, что и дети, и взрослые любят тактильный контакт, поэтому почему бы не валяться вместе на кровати, обниматься, драться подушками? Это обычно дети и делают - по утрам и вечерам. Потому что на ночь они вполне способны перенести разделение с любимыми родителями.

Поэтому лично мой «водораздел» для окончания совместного сна - 3-4 года (с поправкой на психику конкретного ребенка). И если совместный сон продолжается дольше, то это для меня тоже будет ФЕНОМЕНОМ. (снова подчеркивают, что феномен не равно диагноз)

Феноменом чего?
Как правило, слияния ребенка с матерью, еще слишком тесным границам между ними. Кто его поддерживает? Конечно же, мать. Те, кто говорят «он сам не хочет отделяться», конечно, заблуждаются, потому что на самом деле это означает «я считаю, что ребенок не готов от меня отделиться, что он еще мал и беспомощен». И на самом деле это часто означает «я слишком слаба и беспомощна, чтобы оставаться одна». Маме так хорошо и тепло с ребенком, что она не хочет его отпускать. Взрослые люди говорят «я не могу спать без него, он мне так нужен, с ним так хорошо».

Мама хочет продлить это замечательное время, когда малыш маленький и сладенький.
И это для меня странно, потому что основная задача родителей - адаптация ребенка к миру, к реальности, забота о его взрослении. Взросление не нужно форсировать, делать травматичным, но сепарация (не в смысле «разделеине», а в смысле - отдаление на необходимую дистанцию) - процесс необратимый и неизбежный, сопротивляться ему - значит вредить ребенку и становлению его личности. Ограждать ребенка от посильной возрасту фрустрации - вредно для него.

Почему родители задерживают отделение? По своим причинам, не связанным с детьми. Мама (реже папа) может хотеть сама «оставаться маленькой», нуждаться в близости и тепле, которого сама не получила в детстве. Она может оправдывать беспомощностью ребенка и его зависимостью от нее невозможность каких-то жизненных изменений. Например, «я бы вышла на работу, но он еще такой маленький, даже спит со мной» - на самом деле женщина сама не хочет выходить «в большой мир», ей комфортно и тепло в этом слиянии, она хочет продлить этот период. Мама может поддерживать себя с помощью совместного сна, если у нее разного рода сложности с мужем. И, конечно, ребенок в постели - это прекрасный способ избежать сексуальной близости, если ее не хочется, а прямо отказать нет возможности, потому что это сделает семейные проблемы зримыми и явными, и их придется решать.

И тогда совместный сон с ребенком - это покушение на его границы, потому что он, возможно, тоже уже нуждается в своем пространстве, в своей кровати, в том, что его сны были его снами, а не снами родителей. Но вместо этого ему внушают, что он маленький, беспомощный и не справится. Это в свою очередь может вызывать у ребенка тревогу отвержения: настоящий он, «отдельный», самостоятельный, родителям не нужен. А нужен маленький беспомощный малыш, и ему требуется постоянная опека. Конечно, ребенок больше всего на свете боится отвержения родителя, без родителя ему не выжить, поэтому он «откалывает» от себя часть, которая требует самостоятельности - и либо перестает ощущать потребность быть самостоятельным и привыкает к слиянию, по любому поводу просит помощи и поддержки, либо «терпит» мамину близость, в том числе и в кровати, и привыкает терпеть нарушение своих границ по жизни.

Отдельный вопрос касается так называемого «Эдипова комплекса» и «комплекса Электры».

Эдипов комплекс малограмотные люди понимают как «ребенок сексуально желает маму, но получает запрет на это от отца, поэтому у него возникает желание убить отца» - звучит довольно бредово, когда понимаешь, что речь идет о пятилетнем малыше. На самом деле, если не углубляться в психоаналитические дебри, речь идет всего лишь о том, что 5 лет - возраст, когда ребенок ясно осознает свой пол и пытается вести себя с родителем противоположного пола соответственно этому. Конечно, никакого сексуального влечения в понимании взрослого человека там и в помине нет, но есть стремление маленькой девочки быть именно девочкой, а мальчика - мальчиком. И поэтому особенно важно для матери замечать в сыне мужественность, «мальчуковость», а отцу девочки - дать ей понять, что она «его принцесса». Но к этим чувствам не должны примешиваться сексуальные влечения родителей и смена ролей в смысле нарушения ИЕРАРХИИ, на которые может повлиять совместный сон. Потому что с мамой должен спать папа - потому что ее муж папа, и он главный мужчина в ее жизни. То же самое касается девочки. Если с мамой спит сын, а папа - «в углу на коврике», то есть риск создать у ребенка впечатление, что главный как раз он, а папа - так, мимо проходил. Это и есть нарушение иерархии, которое очень плохо сказывается как на психике ребенка, так и на семейных взаимоотношениях, создает в детях много тревоги о нарушениях семейных ролей. В этом смысле очень плоха ситуация, когда подрастающий мальчик спит с матерью, а она при этом одинока и не пытается создать полноценные отношения с мужчиной.

Наконец, вообще-то (хотя об этом почему-то не принято писать) у здорового сексуально активного человека наличие подрастающего ребенка в своей постели может вызвать самое натуральное сексуальное возбуждение, для этого не надо быть педофилом. Поэтому с возраста, когда возникает риск инцеста (от пяти лет и старше), между детьми и родителями должна быть комфортная для обеих сторон физическая дистанция. Ну и конечно, всегда есть риск, что ребенок проснется и увидит «эдипову сцену», и самый простой способ избежать этого - отселить его в отдельную комнату или хотя бы кровать.
И конечно, стопроцентное табу на совместный сон - подростковый возраст, когда формируется уже настоящая, а не «эдипова» сексуальность.

И уж совсем субъективно напишу: лично меня удивляет, когда взрослые люди пишут «а мы можем заниматься сексом где угодно, кровать у нас для сна, а не для секса». Для меня это примерно то же самое, как «мы можем испражняться где угодно» или «совсем необязательно принимать пищу за столом». Можно поесть иногда в гостиной, но естественно обедать на кухне. Можно справить нужду в ванной или в ночной горшок, но вообще-то для этого есть туалет. И непонятно, почему взрослые люди должны уступать детям место, предназначенное для реализации супружеской сексуальности. (но это, возможно, сугубо мое субъективное).

Для тех, кто дочитал до этого момента и возмущается, что с ним все в порядке, хотя он спит с ребенком старше трех лет, я напишу следующее.

Конечно, совместный сон всей семьей может ничего особенного не означать, а просто отражать современную культурную ситуацию «прогрессивной» семьи, которой свойственен детоцентризм. Есть некоторое представление родителей о норме, о том, что «хорошие родители спят со своими детьми до тех пор, пока те сами не захотят отделиться». И тогда родителю важно соответствовать этому представлению, играть социальную роль «хорошего родителя», иначе он будет чувствовать вину и стыд.

Здесь тоже есть загвоздка, потому что что такое хороший родитель, каждый решает сам. Я могу сказать, что для меня хороший родитель - тот, кто удовлетворяет свои потребности, хорошо чувствует их и может научить этому ребенка. И также хороший родитель - тот, чья роль не ограничивается только родительством, потому что иначе ребенок не получит примера того, как жить в обществе, как быть частью этого общества, а не только мамой или папой. И как человек со своими потребностями и границами я нуждаюсь не только в привязанности, но и в своем личностном пространстве. Моя кровать - часть этого пространства, поэтому как только я считаю, что ребенок готов - я ненавязчиво предлагаю ему постепенно сепарироваться. Как это делать, написано ниже.

Наконец, конечно же, все дети и родители настолько разные, что даже написанное выше может оказаться довольно бесполезным в конкретных ситуациях. Я совершенно достоверно знаю случай, когда 12-летний мальчик спал в одной кровати с дедушкой - и это было полезно, потому что в анамнезе у ребенка были серьезные травмы привязанности, он развивался дольше, чем другие дети, и компенсировал недополученное раньше, в том числе и с помощью совместного сна. То же самое касается особого рода тревожных, чувствительных детей, которые плохо переносят ночное разделение с родителями. Но даже в этом случае можно не слепо уступать потребности ребенка спать с вами, а изучать его внутреннее устройство и повышать его устойчивость к фрустрации.

Наконец, последнее, о чем нельзя тут не написать, - это о культурных особенностях и материальной ситуации конкретной семьи. Естественно, в малогабаритной однушке мама будет спать с детьми на самой удобной кровати, а папу отселят спать на кухню - возможно, это будет рациональнее, чем занимать половину комнаты детской кроватью. Естественно, в «слиятельных» культурах цыган, коренных народов Севера или африканских племен никто не будет волноваться оттого, что ребенок слишком близко спит к матери. В западных странах вопросы личного пространства стоят острее, чем в восточных, и ценность индивидуализма выражена больше, чем - сплоченности и «слитности». Поэтому имеет значение, в каком окружении живут клиенты, тем более что сейчас я работаю по скайпу с мамами из разных стран. В этом смысле чем больше выбор матери отличается от выбора ее окружения, тем важнее рассматривать это как феномен ее родительства.

Как мягко отселить ребенка в свою кровать?

Вопрос о готовности ребенка к отселению в отдельную кровать целесообразнее всего задать себе. А вы готовы к его отселению? Многие родители больше тревожатся за этот процесс и больше боятся одиночества, чем сами дети.

На самом деле все довольно просто - не нужно делать резких движений. Есть большая разница между тем, чтобы положить малыша в приставную кроватку в двадцати сантиметрах от себя, и в том, чтобы сразу выселить его в другую комнату. Общий принцип «один шаг вперед - два назад». Бросаете пробный шар - и смотрите на реакцию, держите руку на пульсе. Не надо провожать сына или дочь в другую комнату, как в последний путь. Можно обставить это событие как праздник, сказать, что у малыша теперь будет своя кровать (многие дети радуются этому), описать ее и купить действительно красивую кроватку. При этом нужно понимать, что ребенок, скорее всего, будет под утро приходить к вам - и в этом нет ничего страшного. Если же вы обнаружите, что ребенок действительно страдает от разлуки, много плачет, мало играет, не может успокоиться и активно просится обратно, начинаются психосоматические симптомы - скорее всего, его время еще не пришло. Тогда вопрос отселение можно отложить на какое-то время, но активно проговаривать ребенку «скоро тебе будет четыре года, и у тебя будет своя кроватка, и ты будешь спать в ней один».

Как и любое изменение, отселение не должно практиковаться в периоды болезней, кризисов, плохого самочувствия и настроения ребенка.

Какой же вывод следует из всего этого?

1. Совместный сон - выбор конкретной семьи, сам по себе он не является ни патологией, ни признаком «выдающегося» родительства.
2. До полутора лет совместный сон - скорее благо, после четырех - скорее зло, но это феномен контакта родителей с ребенком, а не симптом какой-то патологии.
3. Родители, практикующие длительный совместный сон (после 4-5 лет) - скорее всего, находятся в слиянии с детьми и задерживают их сепарацию, но этот тезис не является абсолютным.

«Как окончить совместный сон? Не высыпаемся из-за того, что малыш спит с нами. Интересно, как получилось у других родителей переселить ребенка в собственную кроватку?» - этот вопрос рано или поздно встает перед каждой супружеской парой, которая допустила новорожденного в свою кровать. Мамы «Литтлвана» рассказали о своем удачном и не очень опыте, а психолог Ирина Млодик прокомментировала их истории.

«Спящий ребенок - хорошая возможность избежать любых посягательств и развернуть сексуальный контакт»

Братислава: «Ребенок, переселившийся в свою кровать, регулярно возвращается к нам. И я вспоминаю себя, как бегала спать «под крыло» к родителям до конца начальной школы. А как родилась сестра, у меня новая волна перебежек началась. Кстати, ей сейчас 17 лет, и она до сих пор к маме приходит полежать, пообниматься. И я понимаю, что на примере родителей закладывается отношение к окончанию совместного сна. В нашей семье он не заканчивается никогда, например, и всем это нравится!».

Александра: «Дочке почти шесть. Она спит со мной, и я не считаю это поражением. Нам с мужем так удобно и в удовольствие. Она теплая и сладко пахнет. И вообще я с ужасом жду, что Маша меня выгонит. Она как-то вдруг сказала - буду спать одна, иди к папе, и я расстроилась. А мне через год 40. И я до сих пор люблю при возможности подлезть к маме под бок. И поспать, да».

Катя: «Когда, я расстраиваюсь, что потерпела очередное поражение в завершении совместного сна с детьми, успокаиваю себя тем, что спала с родителями чуть ли не до замужества. Лет в 10 я прочитала про инопланетян, и речи о сне в отдельной кровати уже не шло».

Ирина Млодик: «Эти три истории, конечно, поражают. Физически спать с детьми, наверное, приятно. Они «теплые и сладко пахнут», но психологически это очень неправильно. Считается, что родительская постель - прежде всего супружеская кровать, место, где у взрослых ночью случается секс. К тому же всегда открытая для ребенка родительская спальня - это риск стать свидетелем сексуальных сцен. Конечно, в случае когда в паре есть сложности, спящий ребенок - хорошая возможность избежать любых посягательств и развернуть сексуальный контакт. Важно понимать, что переживание и обнаружение собственной сексуальности просыпаются у детей достаточно рано. Спящее рядом родительское тело может перестимулировать ребенка, рождать в нем эротические импульсы, но одновременно с табу на инцест, подавляемое чувство стыда и вины за собственные желания. И тогда вы даже не заметите, не отследите, как, когда и какое влияние окажет совместный сон, такая перестимуляция на его отношения с телом и собственной сексуальностью».

«Ребенка важно поддержать в процессе взросления»

Ирина Млодик: «Это вполне реальная и даже полезная идея. Ребенка важно поддержать в процессе взросления. Он может сам! У него теперь есть своя собственная кровать. Как собственный домик. Пространство, которое ребенок может обустроить по своему вкусу, положить рядом какие-то любимые мягкие игрушки, устроить там норку, пещерку, логово. Двухэтажная кровать часто нравится детям. Им хочется быть похожими на старших, такими же самостоятельными и способными справиться».

«Их тела нужны маме, чтобы спокойно спать»

Алина: «Сыновья спали отдельно уже. Но после развода (им на тот момент было 3 и 5 лет), я вернула совместный сон где-то на год. Я думаю, что он был мне тогда нужен даже больше, чем детям. Через год, когда у меня эта потребность отпала, дети спокойно перешли в свои кровати».

Ирина Млодик: «Это нередкая история, когда мама спит с детьми, потому что это нужно ей, а не им. Только чаще всего, это не так хорошо осознаваемая взрослая потребность, как у Алины. Маму понять можно, но в пользе сего мероприятия для детей есть серьезные сомнения по соображениям, перечисленным выше. У ребенка в пять лет, тем более у мальчика, есть уже отчетливое влечение к маме. Вполне себе эротического свойства. Как ему рядом с мамой? Да может быть прекрасно. Только что ему потом делать с сильнейшим возникающим противоречием внутри: когда хочется, но в этом что-то очень неправильное. К тому же особенно после развода у женщины есть подсознательное желание заместить кем-то ушедшего мужа. Риски вовлечь сыновей в эмоциональный инцест и так достаточно велики в этом случае, а уж совместный сон это только укрепляет. К тому же дети могут ощутить себя телесно использованными. Ведь их тела нужны маме, чтобы спокойно спать. Я очень рада, что Алина нашла в себе силы отселить детей. Надеюсь, что ей удалось найти и нового партнера, и тогда дети будут просто детьми, со своими потребностями, нуждами и желаниями».

«Наша задача - помочь ребенку справиться с ночными страхами, а не укреплять его инфантильность»

Ирина: «Дочь отселилась в свою кровать, когда я была беременна сыном. Ей как раз исполнилось три года. С тех пор спит только в своей кровати, и даже если вечером, наобнимавшись с родителями, чувствует, что засыпает с нами, из последних сил ползет в «свой домик». Сыну скоро 7. Аргументирует свое место в супружеской кровати очень четко: "Мужчины идут спать в свою кровать, когда им исполняется 10 лет!"».

Оля: «Старшего сына нереально было приучить спать в его кровати. Чего только не перепробовали - но все без большого успеха. Пока в школу не пошел, не переселился в свою кровать. Зато младший с рождения спит там, где положишь! И как только я решила, что совместный сон с ним пора заканчивать, у него вопросов не возникло совсем, он согласился на сон в своей кровати».

Ольга: «Мы со старшим сыном в 3 года пошли и купили ему отдельную кроватку - он сам выбирал! Но при этом лет до 12 он периодически просил меня ночью с ним полежать. А когда я в его 8 лет просила "Зачем?", он сказал: "Надо же мне привыкать спать с женщиной!". Я объяснила, что когда придет время, он и сам научится, а я просто посижу рядом с кроватью и поддержу его. На том и договорились!».

Алиса: «Непросто и небыстро, но нам удалось закончить совместный сон с сыном. Лет в 8 он согласился, что он взрослый и пора спать в своей кровати. Но до 14 засыпал только с ночником, признаваясь, что его пугает огромная вселенная».

Ирина Млодик: «Эти истории о том, что дети иногда боятся. Конечно, ночь - пора страхов, и справляться с ними в одиночку бывает непросто. Спрятаться в кровати родителей для детей кажется выходом. Мама или папа как «конечный спаситель» спасет от всего. Но по факту наша задача - помочь ребенку справиться с ночными страхами, а не укреплять его инфантильность и зависимость. Хороший вариант, если он пришел к вам ночью, отводить в его спальню или кровать, включать ночник, держать за ручку. В крайнем случае можно немножко прилечь рядом на одеяло. Можно подобрать или купить ему мягкую игрушку - спасителя от ночных кошмаров. У детей отлично развито воображение, они сами могут выбрать того, кто может их спасти. Например, это мишутка. Он помогает справиться с ночными страхами, а ваш ребенок спасает мишутку от того, чего тот боится. Так он одновременно чувствует себя сильным и находящимся под защитой. Детей важно приучать справляться самим, тем более, если вы будете рядом. Но в его пространстве, в его кровати».

К сожалению, есть очень большое количество семей, где супруги разворачивают целые домашние войны на почве того, что ребенок спит в родительской кровати, и это сильно мешает их сексуальным отношениям. Хотя на самом деле, если родители, действительно, обоюдно хотят сексуальных отношений, то, как правило, они находят другое место помимо супружеской кровати, занятой спящим ребенком. Возможностей для того, чтобы родители могли уединиться, даже в стесненных жилищных условиях можно придумать очень много, было бы желание.

В любом деле важно, чтобы человек хотел что-то делать, - это основной залог успеха. Только вот с сексуальными отношениями все сложней, поскольку желание вступать в сексуальные отношения должно быть у двоих людей, иначе ничего не получится или получится так, что потом больше не захочется. Отказать «в открытую» супругу (или супруге) часто бывает очень тяжело: не хочется обижать, или страшно испортить отношения, нет возможности честно сказать, что конкретно не нравится или что именно сейчас не хочется.

Например, часто у кормящих женщин снижено сексуальное влечение, и это нормальное явление, обусловленное гормонально. Но женщина (или ее муж) в таких ситуациях, как правило, думает, что снижение желания вступать в сексуальные отношения обусловлено тем, что «кончилась любовь», угасли былые чувства друг к другу. И эту «страшную догадку» каждый из супругов до поры, до времени предпочитает даже себе ни в коем случае не «говорить». Но нужно, все же, найти какую-то уважительную, не такую «страшную» причину отсутствия или очень малого количества секса в супружеской жизни. И такой причиной очень часто назначается присутствие ребенка в родительской кровати.

И правда, выглядит это как очень уважительный повод отказаться от секса. «Нет, милый, не сейчас, ну ты же видишь, тут спит наш малыш». И не нужно ничего выяснять. Можно дальше жить: «Мы не разлюбили друг друга. У нас просто в кровати спит ребенок. Вот как только он престанет в ней спать, так сразу все станет хорошо. Мы бросимся друг другу в объятья и станем счастливы». И начинается долгая кампания по выселению малыша из родительской кровати. От успешности и сроков ее завершения начинает зависеть семейное счастье и, в конечном итоге, благополучие всех.

Таким образом, мы видим, что влияние спящего в родительской кровати ребенка на качество супружеских отношений - это миф, ширма, закрывающая трудные места во взаимоотношениях родителей. С подобного рода трудностями можно обратиться к семейному психологу, и, возможно, хватит нескольких встреч с одним или обоими супругами, чтобы появились силы поговорить и перестать воевать с младенцем за территорию кровати.