Как важно быть честным оскар уайльд. Оскар уайльдкак важно быть серьезным

Уайлд Оскар

Как важно быть серьезным

Оскар Уайльд

Как важно быть серьезным

Пер. - И.Кашкин

Легкомысленная комедия для серьезных людей

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Джон Уординг, землевладелец, почетный мировой судья.

Алджернон Монкриф.

Его преподобие каноник Чезюбл, доктор богословия.

Мерримен, дворецкий.

Лэйн, лакей Монкрифа.

Леди Брэкнелл.

Гвендолен Ферфакс, ее дочь.

Сесили Кардью.

Мисс Призм, ее гувернантка.

Место действия:

Действие первое - квартира Алджернона Монкрифа на Хаф-Мун-стрит, Вест-Энд.

Действие второе - сад в поместье м-ра Уординга, Вултон.

Действие третье - гостиная в поместье м-ра Уординга. Вултон.

Время действия - наши дни.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная в квартире Алджернона на Хаф-Мун-стрит. Комната обставлена роскошно и со вкусом. Из соседней комнаты слышатся звуки фортепьяно. Лэйн накрывает стая к чаю. Музы-ка умолкает, и входит Алджернон.

Алджернон. Вы слышали, что я играл, Лэйн?

Лэйн. Я считаю невежливым подслушивать, сэр.

Алджернон. Очень жаль. Конечно, вас жаль, Лэйн. Я играю не очень точно - точность доступна всякому, - но я играю с удивительной экспрессией. И поскольку дело касается фортепьяно - чувство, вот в чем моя сила. Научную точность я приберегаю для жизни.

Лэйн. Да, сэр.

Алджернон. А уж если говорить о науке жизни, Лэйн, вы приготовили сандвичи с огурцом для леди Брэкнелл?

Лэйн. Да, сэр. (Протягивает блюдо с сандвичами.)

Алджернон (осматривает их, берет два и садится на диван). Да... кстати, Лэйн, я вижу по вашим записям, что в четверг, когда у меня обедали лорд Шормэн и мистер Уординг, в счет поставлено восемь бутылок шампанского.

Лэйн. Да, сэр; восемь бутылок и пинта пива.

Алджернон. Почему это у холостяков шампанское, как правило, выпивают лакеи? Это я просто для сведения.

Лэйн. Отношу это за счет высокого качества вина, сэр. Я часто отмечал, что в семейных домах шампанское редко бывает хороших марок.

Алджернон. Боже мой, Лэйн! Неужели семейная жизнь так развращает нравы?

Лэйн. Возможно, в семейной жизни много приятного, сэр. Правда, в этом отношении у меня самого опыт небольшой. Я был женат только один раз. И то в результате недоразумения, возникшего между мной и одной молодой особой.

Алджернон (томно). Право же, ваша семейная жизнь меня не очень интересует, Лэйн.

Лэйн. Конечно, сэр, это не очень интересно. Я и сам об этом никогда не вспоминаю.

Алджернон. Вполне естественно! Можете идти, Лэйн, благодарю вас.

Лэйн. Благодарю вас, сэр.

Лэйн уходит.

Алджернон. Взгляды Лэйна на семейную жизнь не слишком-то нравственны. Ну, а если низшие сословия не будут подавать нам пример, какая от них польза? У них, по-видимому, нет никакого чувства моральной ответственности.

Входит Лэйн.

Лэйн. Мистер Эрнест Уординг.

Входит Джек. Лэйн уходит.

Алджернон. Как дела, дорогой Эрнест? Что привело тебя в город?

Джек. Развлечения, развлечения! А что же еще? Как всегда, жуешь, Алджи?

Алджернон (сухо). Насколько мне известно, в хорошем обществе в пять часов принято слегка подкрепляться. Где ты пропадал с самого четверга?

Джек (располагается на диване). За городом.

Алджернон. А что ты делал за городом?

Джек (снимая перчатки). В городе - развлекаешься сам. За городом развлекаешь других. Такая скука!

Алджернон. А кого именно ты развлекаешь?

Джек (небрежно). А! Соседей, соседей.

Алджернон. И симпатичные у вас там соседи, в Шропшире?

Джек. Невыносимые. Я никогда с ними не разговариваю.

Алджернон. Да, этим ты им, конечно, доставляешь большое развлечение. (Подходит к столу и берет сандвич.) Кстати, я не ошибся, это действительно Шропшир?

Джек. Что? Шропшир? Да, конечно. Но послушай. Почему этот сервиз? Почему сандвичи с огурцами? К чему такая расточительность у столь молодого человека? Кого ты ждешь к чаю?

Алджернон. Никого, кроме тети Августы и Гвендолен.

Джек. Отлично!

Алджернон. Да, все это очень хорошо, но боюсь, тетя Августа не очень-то одобрит твое присутствие.

Джек. А собственно, почему?

Алджернон. Милый Джек, твоя манера флиртовать с Гвендолен совершенно неприлична. Не меньше чем манера Гвендолен флиртовать с тобой.

Джек. Я люблю Гвендолен. Я и в город вернулся, чтобы сделать ей предложение.

Алджернон. Ты же говорил - чтобы развлечься... А ведь это дело.

Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир.

Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тётку леди Брэкнелл с очаровательной дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница), оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют её по-разному: Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет «к своему младшему брату Эрнесту, который живёт в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги»; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на «вечно больного мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается». Оба - неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности обвинять друг друга в безответственности и инфантильности.

«Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски», - отзывается Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит беседу на матримониальные темы: он давно влюблён в Гвендолен, но никак не осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий свою кузину, пытается изображать оскорблённую добродетель; но тут в дело вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному претенденту на руку дочери (та, наделённая недюжинным практицизмом и здравым смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что мечтой её жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: «В этом имени есть нечто, внушающее абсолютное доверие») настоящий допрос с акцентом на имущественных аспектах его благосостояния. Все идёт благополучно, пока речь не заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что является найдёнышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его... в саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория.

«Я очень рекомендую вам обзавестись родственниками и сделать это ещё до окончания сезона», - советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен вернётся и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции (сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона, горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной воспитанницей Джека Сесили - намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом, радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было, оба друга-притворщика приходят к выводу, что и «беспутный младший брат Эрнест», и «вечно больной мистер Бенбери» постепенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой «родни».

Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен: «Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут Эрнест». Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную его любовных писем. И неудивительно: её опекун, этот скучный педант, так часто с возмущением вспоминает о своём «беспутном» братце, что тот рисуется ей воплощением всех достоинств.

К изумлению девушки, предмет её грёз появляется во плоти: разумеется, это Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг ещё на несколько дней задержится в Лондоне. От Сесили он узнает, что «суровый старший брат» решил отправить его на исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и домочадцам о безвременной кончине своего непутёвого братца. А «братец» - выглядывает из окна...

Но если это недоразумение ещё удаётся худо-бедно утрясти с помощью экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании креститься и быть наречёнными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских газетах, другая - на свой дневник. И только поочерёдное появление Джека Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Ещё недавно готовые разорвать друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины.

Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря ни на что, намерен пройти обряд крещения, Гвендолен великодушно замечает: «Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас».

Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью.

Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определённо импонируют миловидный профиль девушки («Два наиболее уязвимых пункта нашего времени - это отсутствие принципов и отсутствие профиля») и её приданое, что до происхождения... Но тут кто-то упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней... исчезнувшую двадцать восемь лет назад непутёвую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что она потеряла ребёнка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись трёхтомного романа, «до тошноты сентиментального»). Та смиренно признается, что по рассеянности положила доверенного ей ребёнка в саквояж, а саквояж сдала в камеру хранения на вокзале.

Встрепенуться при слове «саквояж» наступает очередь Джека. Спустя несколько минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором был найден; и тут выясняется, что он - не кто иной, как старший сын профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные книги, при рождении он был наречён в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все ружья, представшие на обозрение зрителям в её начале. Впрочем, об этих канонах едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить её в подлинный праздник для современников и потомков.

-------
| сайт collection
|-------
| Оскар Уайльд
| Как важно быть серьезным
-------

Посвящается Роберту Болдуину Россу в знак восхищения и искреннего расположения

Джон Уординг, мировой судья.
Алджернон Монкрифф.
Его преподобие Чезьюбл, доктор богословия, каноник.
Мистер Грибзби, поверенный.
Мерримен, дворецкий.
Лейн, лакей Монкриффа.
Моултон, садовник.
Леди Брэкнелл.
Достопочтенная Гвендолен Ферфакс, ее дочь.
Сесили Кардью.
Мисс Призм, ее гувернантка.

Действие первое – квартира Алджернона Монкриффа на Хаф-Мун-стрит, Лондон, Уэст-Энд;
действие второе – сад в поместье мистера Уординга, Вултон;
действие третье – гостиная в доме мистера Уординга, Вултон;
действие четвертое – там же, где и третье.
Время действия – наши дни.

Гостиная в квартире Алджернона на Хаф-Мун-стрит, Лондон, Уэст-Энд. Время – после полудня. Комната обставлена роскошно и со вкусом. Из соседней комнаты слышатся звуки фортепьяно.
Лейн накрывает на стол к чаю. Музыка умолкает, и входит Алджернон.
Алджернон. Вы слышали, как я играю, Лейн?
Лейн. Я считаю невежливым подслушивать, сэр.
Алджернон. Очень жаль, Лейн, – жаль вас, я имею в виду. Я играю не слишком точно – точно может играть кто угодно, – зато с удивительной экспрессией. Когда я играю на фортепьяно, мое форте – это чувство. Трезвость ума я приберегаю для прозы жизни.
Лейн. Да, сэр.
Алджернон. Ну а что касается прозы жизни, Лейн, скажите, готовы ли сэндвичи с огурцами для леди Брэкнелл?
Лейн. Да, сэр.
Алджернон. Гм. И где же они?
Лейн. Вот, сэр. (Показывает блюдо с сэндвичами.)
Алджернон (осматривает их, берет два и садится на диван). Да… кстати, Лейн, я вижу по записям в вашей хозяйственной книге, что в четверг, когда у меня обедали лорд Шормен и мистер Уординг, было выпито восемь бутылок шампанского.
Лейн.

Да, сэр; восемь бутылок и пинта пива.
Алджернон. Интересно, как это получается, что слуги холостяков пьют только шампанское? Я спрашиваю чисто из любопытства.
Лейн. Я усматриваю причину в высоком качестве напитка, сэр. Мне не раз случалось замечать, что у людей, обзаведшихся семьей, шампанское редко бывает столь же превосходным.
Алджернон. Боже праведный, Лейн! Неужели семейная жизнь оказывает на людей такое пагубное воздействие?
Лейн. Я полагаю, сэр, что в жизни семейного человека есть и привлекательные стороны. Хотя у меня самого в этом отношении опыта пока еще не так много. Я был женат всего только однажды. Да и то в результате недоразумения, имевшего место между мною и одной молодой особой.
Алджернон (с томно-усталым видом). Не думаю, Лейн, что ваша семейная жизнь меня так уж интересует.
Лейн. Вы правы, сэр, это не очень интересная тема. Я лично редко об этом думаю.
Алджернон. Вполне естественно! Спасибо, Лейн, можете идти.
Лейн. Благодарю вас, сэр.
Алджернон. Хотя постойте… Дайте мне еще один сэндвич с огурцом.
Лейн. Слушаюсь, сэр. (Возвращается и подносит Алджернону блюдо с сэндвичами.)
Лейн уходит.
Алджернон. Взгляды Лейна на семейную жизнь не отличаются большой строгостью. Ну а если низшие сословия не будут подавать нам пример высокой нравственности, тогда какой от них прок? У них, по-видимому, начисто отсутствует представление о моральной ответственности.
Входит Лейн.
Лейн. Мистер Эрнест Уординг.
Входит Джек. Лейн уходит.
Алджернон. Как дела, дорогой Эрнест? Что привело тебя в Лондон?
Джек. Желание развеяться, что же еще? А ты, как всегда, жуешь, Алджи?
Алджернон (сухо). Насколько я знаю, в приличном обществе принято в пять часов подкрепляться. Где ты пропадал с самого четверга?
Джек (располагается на диване). У себя, в провинции.
Алджернон. А чем ты там вообще занимаешься?
Джек (снимая перчатки). В городе развлекаешься сам, за городом развлекаешь других. Но это так скучно!
Алджернон. Ну и кого же ты там развлекаешь?
Джек (небрежно). Соседей, всего лишь соседей.
Алджернон. Ну и как, симпатичные у тебя соседи в Шропшире?
Джек. Совершенно ужасные! Никогда с ними не разговариваю.
Алджернон. Здорово же ты их там развлекаешь! (Подходит к столу и берет сэндвич.) Кстати, я не ошибаюсь? Твое графство ведь Шропшир?
Джек. Шропшир? При чем тут Шропшир? Ах, ну да, конечно… Но послушай, что все это значит – чашки, сэндвичи с огурцами? Ради кого такая расточительность у столь молодого человека? Кого ты ждешь к чаю?
Алджернон. О, всего лишь тетю Огасту и Гвендолен.
Джек. Но это же замечательно!
Алджернон. Может быть. Но боюсь, что тетя Огаста не будет в восторге от твоего здесь присутствия.
Джек. Могу я поинтересоваться, почему?
Алджернон. Дорогой Джек, твоя манера флиртовать с Гвендолен до ужаса неприлична. Впрочем, как и манера Гвендолен флиртовать с тобой.
Джек. Но я люблю Гвендолен. Я и в Лондон-то приехал только затем, чтобы сделать ей предложение.
Алджернон. Ты ведь сказал, что приехал развеяться… А предложение – это скорее дело.
Джек. В тебе нет ни капли романтики.
Алджернон. А какая романтика в предложении? Быть влюбленным – это действительно романтично. Но делать конкретное, недвусмысленное предложение – в этом нет ни малейшей романтики. Тем более, что его могут принять. Насколько мне известно, так обычно и поступают. Тогда прощай вся романтика, ведь вся ее суть – в неопределенности. Если я когда-нибудь и женюсь, то обязательно постараюсь тут же выкинуть это из головы.
Джек. Не сомневаюсь, дорогой Алджи. Суд по бракоразводным делам специально и существует для людей с дефектами памяти.
Алджернон. Какой смысл рассуждать на эту деликатную тему? Ведь разводы совершаются на небесах… (Джек протягивает руку за сэндвичем. Алджернон отстраняет ее.) Сэндвичи прошу не трогать. Их приготовили специально для тети Огасты. (Берет один из них и ест.)
Джек. Но сам-то ты их уплетаешь один за другим.
Алджернон. Я – совсем другое дело. Она ведь моя тетушка. (Достает снизу еще одно блюдо.) Вот, угощайся бутербродами с маслом. Они для Гвендолен. Гвендолен обожает бутерброды с маслом.
Джек (подходит к столу и берет бутерброд). А ты знаешь, вкусно.
Алджернон. Но это не значит, мой друг, что ты должен умять их все без остатка. Ты ведешь себя так, будто ты уже муж Гвендолен. А ведь ты пока еще на ней не женился, да и вряд ли когда-нибудь женишься.
Джек. Это почему же?
Алджернон. Главным образом потому, что девушки никогда не выходят за тех, с кем флиртуют. Они считают это дурным тоном.
Джек. Какая чепуха!
Алджернон. Вовсе нет. Это непреложная истина. Именно потому видишь повсюду такое огромное количество холостяков. Ну а кроме того, я не дам своего согласия.
Джек. Своего согласия?! А ты тут при чем?
Алджернон. Друг мой, не забывай, что Гвендолен – моя кузина. Прежде чем я позволю тебе жениться на ней, ты должен будешь разобраться в своих отношениях с Сесили.
Джек. Сесили? О чем ты говоришь? (Алджернон подходит к звонку и звонит, затем возвращается к чайному столику и съедает еще один сэндвич.) Какая еще Сесили, Алджи? Никакой Сесили я не знаю… насколько мне не изменяет память.
Входит Лейн.
Алджернон. Принесите мне портсигар – тот, что мистер Уординг забыл в курительной комнате, когда обедал здесь в прошлый раз.
Лейн. Слушаю, сэр.
Лейн уходит.
Джек. Значит, все это время портсигар был у тебя? И ты не дал мне об этом знать? А я все это время забрасывал отчаянными письмами Скотленд-Ярд. Уже начал подумывать о солидной награде тому, кто найдет его.
Алджернон. Можешь предложить награду мне. У меня сейчас как никогда туго с деньгами.
Джек. Еще чего не хватало – предлагать награду за то, что и так уже найдено!
Появляется Лейн с подносом, на котором лежит портсигар.
Алджернон поспешно берет его оттуда. Лейн уходит.
Алджернон. Такова, значит, твоя благодарность! (Открывает портсигар и разглядывает его.) Впрочем, это уже не важно – судя по надписи, это вовсе и не твой портсигар.
Джек. А чей же еще? (Подходит к Алджернону.) Ты же видел его у меня сотни раз. Кстати, читать, что написано внутри, ты не имеешь права. Настоящие джентльмены не читают чужих портсигаров.
Алджернон. Что можно читать, чего нельзя – любые предписания здесь нелепы. Человек имеет право читать все – без всяких ограничений. Современная культура лучшей своей половиной обязана как раз тому, чего читать бы не следовало.
Джек. Я это и без тебя знаю и не собираюсь обсуждать с тобой вопросы современной культуры. Это не предмет для частной беседы. Я просто хочу, чтобы мне вернули мой портсигар.
Алджернон. Да, но это же не твой портсигар. Это подарок от какой-то особы по имени Сесили, а ты ведь утверждаешь, что никакой Сесили не знаешь.
Джек. Ну хорошо, если тебе так хочется знать, Сесили – моя тетушка.
Алджернон. Твоя тетушка?
Джек. Ну да. Такая, знаешь, очаровательная старушка. Живет в Танбридж-Уэллзе. Так что, Алджи, придется отдавать портсигар.
Алджернон (отступает за диван). Если она твоя тетушка, да еще из Танбридж-Уэллза, почему она называет себя «маленькой Сесили»? (Читает.) «От маленькой Сесили. В знак нежной любви…»
Джек (подходит к дивану и становится на него коленями). Ну что в этом удивительного? Есть тетушки высокие, а есть маленькие. И какими им быть, решать самим тетушкам. Ты думаешь, все они как две капли воды должны быть похожи на твою тетю Огасту? Чушь какая! Ну-ка отдавай мне мой портсигар! (Ходит за Алджерноном по всей комнате.)
Алджернон. Ну хорошо, а скажи, пожалуйста, почему твоя тетушка называет тебя дядей? «От маленькой Сесили. В знак нежной любви дорогому дяде Джеку». Я не против того, чтобы тетушки были маленькими, но объясни, ради бога, с какой стати тетушка, независимо от ее размера, станет называть собственного племянника дядей? Этого я что-то не возьму в толк. А кроме того, тебя звать ведь не Джек, а Эрнест.
Джек. Нет, не Эрнест, а Джек.
Алджернон. Но ты же всегда говорил мне, что тебя звать Эрнест! Я всем представлял тебя как Эрнеста. Ты отзывался на имя Эрнест. К тому же и вид у тебя серьезный, как у Эрнеста. Так что утверждать, что имя твое не Эрнест, просто глупо, тем более что оно значится на твоих визитках. Вот. (Вынимает из портсигара визитную карточку.) «Мистер Эрнест Уординг, Б-4, Олбани, Уэст-Энд». Я сохраню эту карточку как доказательство, что тебя звать Эрнест, на тот случай, если ты вздумаешь отрицать это, – в моем ли присутствии, в присутствии ли Гвендолен или еще кого-нибудь другого. (Кладет визитную карточку в карман.)
Джек. Понимаешь, в Лондоне меня знают как Эрнеста, а в деревне – как Джека, ну а портсигар мне подарили в деревне.
Алджернон. Пусть даже и так, но это все равно не объясняет, почему твоя маленькая тетушка Сесили из Танбридж-Уэллза называет тебя дорогим дядей Джеком. Полно, старина, выкладывай-ка лучше все начистоту.
Джек. Дорогой Алджи, ты уговариваешь меня, будто я обязан тебе исповедоваться. Но требовать исповеди, не будучи исповедником, – это верх неприличия. Это ничем не лучше вымогательства.
Алджернон. А исповедники именно этим и занимаются. Ну, не упрямься, рассказывай все как есть. Признаюсь, я всегда подозревал в тебе убежденного банбериста, хоть ты и пытался это скрывать, а теперь я в этом уверен.
Джек. Банбериста? А это еще кто такой?
Алджернон. Я раскрою тебе значение этого замечательного слова, если ты объяснишь мне, почему в городе ты Эрнест, а в деревне – Джек.
Джек. Сперва отдай портсигар.
Алджернон. Изволь. (Отдает ему портсигар.) А теперь я слушаю твое объяснение – только позаботься о том, чтобы оно звучало как можно более неправдоподобно. (Садится на диван.)
Джек. Дорогой друг, в моем объяснении ничего неправдоподобного не будет. Все объясняется очень просто. Покойный мистер Томас Кардью, усыновивший меня еще совсем ребенком при довольно странных, нужно сказать, обстоятельствах и оставивший мне все, чем я теперь обладаю, в своем завещании назначил меня опекуном своей внучки мисс Сесили Кардью. Сесили, которая из чувства уважения называет меня дядей, – такие чувства, кстати, тебе не дано понять – живет в моем загородном доме под надзором своей гувернантки мисс Призм – особы, достойной всяческого восхищения…
Алджернон. И где же этот загородный дом?
Джек. Тебе не к чему знать, друг мой. Не надейся на приглашение… Единственное, что я могу тебе сказать, – не в Шропшире.
Алджернон. Я так и думал. Потому что я целых два раза банберировал по всему Шропширу… Ну хорошо, продолжай – почему все-таки ты в городе Эрнест, а за городом – Джек?
Джек. Дорогой Алджи, я не уверен, что ты сможешь понять мои истинные побуждения. Для этого ты недостаточно серьезен. Видишь ли, когда становишься опекуном, невольно делаешься более ответственным человеком и начинаешь относиться ко всему с позиций высокой нравственности. Чувствуешь, что это твой долг. Но от излишней ответственности и чересчур высокой нравственности нормальный человек не может ощущать себя таким уж счастливым и здоровым. И вот, чтобы расслабиться, я стараюсь вырваться в Лондон, причем всегда говорю при этом, что еду к своему младшему брату Эрнесту, который будто бы живет в Олбани и то и дело попадает в разного рода жуткие переделки. Вот, собственно, дорогой мой Алджи, и вся правда, чистая и святая.
Алджернон. Правда редко бывает чистой и еще реже святой. Иначе современная жизнь была бы невыносимо скучной, а современная литература – попросту невозможной.
Джек. И это было бы не так уж плохо.
Алджернон. Литературная критика – не твой конек, мой друг. Поэтому не садись на него. Предоставь это делать тем, кто никогда не учился в университете. Им это прекрасно удается на страницах ежедневных газет. По натуре ты прирожденный банберист. Я имею все основания называть тебя так. Ты один из самых законченных банберистов на свете.
Джек. Объясни, бога ради, что ты под этим имеешь в виду?
Алджернон. Ты очень удачно выдумал младшего брата по имени Эрнест и благодаря ему можешь ездить в Лондон, когда тебе только вздумается. Я же придумал вечно больного мистера Банбери, чтобы навещать его в деревне, когда мне заблагорассудится, и должен тебе сказать, что этот незаменимый джентльмен постоянно меня выручает.
Джек. Чепуха какая.
Алджернон. Вовсе не чепуха. Банбери – просто бесценная находка. Если бы не его хлипкое здоровье, я не смог бы, например, позволить себе обедать с тобой сегодня вечером в «Савое», так как тетя Огаста пригласила меня к себе на обед еще неделю назад.
Джек. Я, кажется, никуда тебя не приглашал обедать сегодня вечером.
Алджернон. Знаю. Это из-за твоей жуткой небрежности в рассылке приглашений. Очень неосмотрительно с твоей стороны. Нет ничего хуже, чем не получить приглашения из-за чьей-то небрежности.
Джек. Но я не могу обедать в «Савое». Я задолжал им около семисот фунтов. Они даже грозятся взыскать с меня долг через суд. Словом, они и так уже сидят у меня в печенках.
Алджернон. А почему бы тебе не расплатиться с ними? У тебя же денег куры не клюют.
Джек. Да, но у Эрнеста нет денег, а я обязан поддерживать его репутацию.
Алджернон. Ну, тогда давай пообедаем у Виллиса.
Джек. Лучше обедай у своей тети Огасты.
Алджернон. Не имею ни малейшего желания. Начать с того, что я обедал у нее в понедельник, а обедать с родственниками достаточно и одного раза в неделю. А кроме того, когда я там обедаю, со мной обращаются как с членом семьи, и я оказываюсь то вовсе без дамы, то сразу с двумя. И наконец, я прекрасно знаю, с кем тетушка собирается посадить меня сегодня. Сегодня меня посадят рядом с Мэри Фаркар, которая любит флиртовать через стол со своим собственным мужем. А это не очень приятно. Я бы сказал – даже неприлично… но такого рода вещи все больше входят в моду. Просто безобразие, сколько женщин в Лондоне флиртуют со своими собственными мужьями. Это выглядит совершенно противоестественно. Все равно что на людях стирать свое чистое белье. Кроме того, теперь, когда я убедился, что ты заядлый банберист, я, естественно, хочу с тобой поговорить о банберизме. Хочу рассказать тебе правила.
Джек. Да никакой я не банберист. Если Гвендолен согласится выйти за меня замуж, я тут же разделаюсь со своим братцем; впрочем, я покончу с ним в любом случае. Сесили что-то слишком заинтересовалась им. Постоянно упрашивает меня простить его, ну и прочее в том же духе. Мне это уже начинает надоедать. Так что я собираюсь избавиться от Эрнеста, да и тебе советую сделать то же самое с мистером… с твоим немощным другом, которому ты дал такое нелепое имя.
Алджернон. Ничто не заставит меня расстаться с мистером Банбери, и, если ты когда-нибудь женишься, что представляется мне маловероятным, ты будешь очень рад знакомству с мистером Банбери. Женатый человек, не знакомый с мистером Банбери, влачит ужасно скучное существование.
Джек. Глупости. Если я женюсь на такой очаровательной девушке, как Гвендолен, – а она единственная девушка, на которой я хотел бы жениться, – то поверь, я и знать не захочу твоего мистера Банбери.
Алджернон. Зато твоя жена захочет. Ты, должно быть, не совсем себе представляешь, что в семейной жизни втроем весело, а вдвоем скучно.
Джек (назидательно). Это, мой дорогой юный друг, всего лишь теория, которую безнравственные французские пьесы насаждают вот уже целых полвека.
Алджернон. И которую счастливые английские семьи подтвердили на практике за половину этого времени.
Джек. Ради бога, не пытайся казаться циником. Циничным быть проще всего.
Алджернон. В наши дни, мой друг, быть кем-то не так-то просто. В этом деле такая жестокая конкуренция. (Слышен звонок в дверь.) Должно быть, тетя Огаста. Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски. Послушай, если я отвлеку ее минут на десять, чтобы ты получил возможность сделать предложение Гвендолен, могу я рассчитывать на обед с тобой сегодня у Виллиса?
Джек. Пожалуй, раз уж тебе так хочется.
Алджернон. Но только прошу тебя отнестись к этому делу серьезно. Терпеть не могу людей, которые несерьезно относятся к вопросам принятия пищи. Это пустые люди.
Входит Лейн.
Лейн. Леди Брэкнелл и мисс Ферфакс.
Алджернон идет им навстречу. Входят леди Брэкнелл и Гвендолен.
Леди Брэкнелл. Здравствуй, милый Алджернон. Надеюсь, ты хорошо себя ведешь?
Алджернон. Я хорошо себя чувствую, тетя Огаста.
Леди Брэкнелл. Но это далеко не одно и то же. Более того, это редко когда совпадает… (Замечает Джека и холодно кивает ему.)
Алджернон (обращаясь к Гвендолен). Боже мой, до чего же ты элегантна!
Гвендолен. Я всегда элегантна. Не правда ли, мистер Уординг?
Джек. Вы само совершенство, мисс Ферфакс.
Гвендолен. О, надеюсь, что нет. Это лишило бы меня возможности совершенствоваться, а я намерена совершенствоваться во многих отношениях.
Гвендолен и Джек усаживаются рядом в углу комнаты.
Леди Брэкнелл. Извини, Алджернон, если мы слегка опоздали, но мне надо было навестить дорогую леди Харбери. Я не была у нее с тех пор, как умер ее бедный муж. Никогда не видела, чтобы женщина так изменялась. Она выглядит лет на двадцать моложе. А теперь я выпила бы чашечку чаю и отведала бы твоих знаменитых сэндвичей с огурцами, угостить которыми ты мне обещал.
Алджернон. Да, конечно, тетя Огаста. (Идет к чайному столику.)
Леди Брэкнелл. Ты не хочешь к нам присоединиться, Гвендолен?
Гвендолен. Спасибо, мама, мне и здесь хорошо.
Алджернон (с ужасом беря в руки пустое блюдо). Силы небесные! Лейн! Где сэндвичи с огурцами? Я ведь их специально заказывал!
Лейн (невозмутимо). Сегодня не было огурцов на рынке, сэр. Я туда дважды ходил.
Алджернон. Не было огурцов?
Лейн. Нет, сэр. Даже за наличные.
Алджернон. Спасибо, Лейн. Можете идти.
Лейн. Благодарю вас, сэр. (Уходит.)
Алджернон. Мне очень жаль, тетя Огаста, но достать огурцов было никак невозможно, даже за наличные.
Леди Брэкнелл. Ничего, Алджернон. Леди Харбери угостила меня пышками. Она, мне кажется, живет теперь только ради своего удовольствия.
Алджернон. Я слышал, волосы у нее стали совсем золотыми от горя.
Леди Брэкнелл. Да, цвет волос у нее изменился, хотя трудно сказать, отчего. (Алджернон подходит к ней и подает ей чашку чаю.) Спасибо, мой милый. А у меня для тебя сюрприз. За обедом я хочу посадить тебя с Мэри Фаркар. Такая прелестная женщина и так внимательна к своему мужу. На них просто приятно смотреть.
Алджернон. Боюсь, тетя Огаста, я вынужден буду отказаться от удовольствия обедать у вас сегодня.
Леди Брэкнелл (нахмурившись). Надеюсь, ты так со мной не поступишь, Алджернон. В этом случае мне пришлось бы иначе рассаживать людей за столом, и твоему дядюшке пришлось бы обедать у себя наверху. К счастью, он уже привык к этому.

Оскар Уайльд

Как важно быть серьезным

Несерьезная комедия для серьезных людей

Посвящается

Роберту Болдуину Россу

в знак восхищения

и искреннего расположения

Действующие лица

Джон Уординг , мировой судья.

Алджернон Монкрифф .

Его преподобие Чезьюбл , доктор богословия, каноник.

Мистер Грибзби , стряпчий.

Мерримен , дворецкий.

Лейн , лакей Монкриффа.

Моултон , садовник.

Леди Брэкнелл .

Достопочтенная Гвендолен Ферфакс , ее дочь.

Сесили Кардью .

Мисс Призм , ее гувернантка.

Место действия:

действие первое - квартира Алджернона Монкриффа на Хаф-Мун-стрит, Лондон, Уэст-Энд;

действие второе - сад в поместье мистера Уординга, Вултон;

действие третье - гостиная в доме мистера Уординга, Вултон;

действие четвертое - там же, где и третье.

Время действия - наши дни.

Действие первое

Гостиная в квартире Алджернона на Хаф-Мун-стрит, Лондон, Уэст-Энд. Время: после полудня. Комната обставлена роскошно и со вкусом. Из соседней комнаты слышатся звуки фортепьяно. Лейн накрывает на стол к чаю. Музыка умолкает, и входит Алджернон .

Алджернон . Вы слышали, как я играю, Лейн?

Лейн . Я считаю невежливым подслушивать, сэр.

Алджернон . Очень жаль, Лейн, - жаль вас, я имею в виду. Я играю не слишком точно - точно может играть любой, - зато с удивительной экспрессией. Когда я играю на фортепьяно, мое форте - это чувство. Трезвость ума я приберегаю для прозы жизни.

Лейн . Да, сэр.

Алджернон . Ну а что касается прозы жизни, Лейн, скажите, готовы ли сэндвичи с огурцами для леди Брэкнелл?

Лейн . Да, сэр.

Алджернон . Гм. И где же они?

Лейн . Вот, сэр. (Показывает блюдо с сэндвичами.)

Алджернон (осматривает их, берет два и садится на диван) . Да… кстати, Лейн, я вижу по записям в вашей хозяйственной книге, что в четверг, когда у меня обедали лорд Шормен и мистер Уординг, было выпито восемь бутылок шампанского.

Лейн . Да, сэр; восемь бутылок и пинта пива.

Алджернон . Интересно, как это получается, что слуги холостяков пьют только шампанское? Я спрашиваю чисто из любопытства.

Лейн . Я усматриваю причину в высоком качестве напитка, сэр. Мне не раз случалось замечать, что у людей, обзаведшихся семьей, шампанское редко бывает столь же превосходным.

Алджернон . Боже праведный, Лейн! Неужели семейная жизнь оказывает на людей такое пагубное воздействие?

Лейн . Я полагаю, сэр, что в жизни семейного человека есть и привлекательные стороны. Хотя у меня самого в этом отношении опыта пока еще не так много. Я был женат всего только однажды. Да и то в результате недоразумения, имевшего место между мною и одной молодой особой.

Алджернон (с томно-усталым видом) . Не думаю, Лейн, что ваша семейная жизнь меня так уж интересует.

Лейн . Вы правы, сэр, это не очень интересная тема. Я лично редко об этом думаю.

Алджернон . Вполне естественно! Спасибо, Лейн, можете идти.

Лейн . Благодарю вас, сэр.

Алджернон . Хотя постойте… Дайте мне еще один сэндвич с огурцом.

Лейн . Слушаю, сэр. (Возвращается и подносит Алджернону блюдо с сэндвичами.)

Лейн уходит.

Алджернон . Взгляды Лейна на семейную жизнь не отличаются большой строгостью. Ну а если низшие сословия не будут подавать нам пример высокой нравственности, тогда какой от них прок? У них, по-видимому, начисто отсутствует представление о моральной ответственности.

Входит Лейн .

Лейн . Мистер Эрнест Уординг.

Входит Джек . Лейн уходит.

Алджернон . Как дела, дорогой Эрнест? Что привело тебя в Лондон?

Джек . Желание развеяться, что же еще? А ты, как всегда, жуешь, Алджи?

Алджернон (сухо) . Насколько я знаю, в приличном обществе принято в пять часов подкрепляться. Где ты пропадал с самого четверга?

Джек (располагается на диване) . У себя, в провинции.

Алджернон . А чем ты там вообще занимаешься?

Джек (снимая перчатки) . В городе развлекаешься сам, за городом развлекаешь других. Но это так скучно!

Алджернон . Ну и кого же ты там развлекаешь?

Джек (небрежно) . Соседей, всего лишь соседей.

Алджернон . Ну и как, симпатичные у тебя соседи в Шропшире?

Джек . Совершенно ужасные! Никогда с ними не разговариваю.

Алджернон . Здорово же ты их там развлекаешь! (Подходит к столу и берет сэндвич.) Кстати, я не ошибаюсь? Твое графство ведь Шропшир?

Джек . Шропшир? При чем тут Шропшир? Ах, ну да, конечно… Но послушай, что все это значит - чашки, сэндвичи с огурцами? Ради кого такая расточительность у столь молодого человека? Кого ты ждешь к чаю?

Алджернон . О, всего лишь тетю Огасту и Гвендолен.

Джек . Но это же замечательно!

Алджернон . Может быть. Но боюсь, что тетя Огаста не будет в восторге от твоего здесь присутствия.

Джек . Могу я поинтересоваться, почему?

Алджернон . Дорогой Джек, твоя манера флиртовать с Гвендолен до ужаса неприлична. Впрочем, как и манера Гвендолен флиртовать с тобой.

Джек . Но я люблю Гвендолен. Я и в Лондон-то приехал только затем, чтобы сделать ей предложение.

Алджернон . Ты ведь сказал, что приехал развеяться… А предложение - это скорее дело.

Джек . В тебе нет ни капли романтики.

Алджернон . А какая романтика в предложении? Быть влюбленным - это действительно романтично. Но делать конкретное, недвусмысленное предложение - в этом нет ни малейшей романтики. Тем более, что его могут принять. Насколько мне известно, так обычно и поступают. Тогда прощай вся романтика, ведь вся ее суть - в неопределенности. Если я когда-нибудь и женюсь, то обязательно постараюсь тут же выкинуть это из головы.

Джек . Не сомневаюсь, дорогой Алджи. Суд по бракоразводным делам специально и существует для людей с дефектами памяти.

Алджернон . Какой смысл рассуждать на эту деликатную тему? Ведь разводы совершаются на небесах… (Джек протягивает руку за сэндвичем. Алджернон отстраняет ее.) Сэндвичи прошу не трогать. Их приготовили специально для тети Огасты. (Берет один из них и ест.)

Джек . Но сам-то ты их уплетаешь один за другим.

Алджернон . Я - совсем другое дело. Она ведь моя тетушка. (Достает снизу еще одно блюдо.) Вот, угощайся бутербродами с маслом. Они для Гвендолен. Гвендолен обожает бутерброды с маслом.

Джек (подходит к столу и берет бутерброд) . А ты знаешь, вкусно.

Алджернон . Но это не значит, мой друг, что ты должен съесть их все без остатка. Ты ведешь себя так, будто ты уже муж Гвендолен. А ведь ты пока еще на ней не женился, да и вряд ли когда-нибудь женишься.

Джек . Это почему же?

Алджернон . Главным образом потому, что девушки никогда не выходят за тех, с кем флиртуют. Они считают это дурным тоном.

Джек . Какая чепуха!

Алджернон . Вовсе нет. Это непреложная истина. Именно потому видишь повсюду такое огромное количество холостяков. Ну а кроме того, я не дам своего согласия.

Джек . Своего согласия?! А ты тут при чем?

Алджернон . Друг мой, не забывай, что Гвендолен - моя кузина. Прежде чем я позволю тебе жениться на ней, ты должен будешь разобраться в своих отношениях с Сесили.

Джек . Сесили? О чем ты говоришь? (Алджернон подходит к звонку и звонит, затем возвращается к чайному столику и съедает еще один сэндвич.) Какая еще Сесили, Алджи? Никакой Сесили я не знаю… насколько мне не изменяет память.

Произведение Оскара Уайльда “Как важно быть серьезным” начинает своё повествование в столице Англии, в жилой площади Алджерона Монкрифа – джентльмена малых лет, также в особняке его давнего товарища – Джека Уординга в графстве Хартфордшир. Томясь в ожидании тётушки Брэкнелл с её замечательной дочкой Гвендолин, ведёт беседу со своим слугой, но внезапно приезжает Джек. Во время разговора выясняется, что джентльмены используют две до жути идентичные типы поведения для решения своих проблем. Например, Джек всегда отговаривался тем, что ему надо отлучиться к своему младшему брату Эрнесту, который ввиду своей вспыльчивости вечно нарывается на неприятности. Алджерон почти также, но чуть-чуть по другому отговаривается своим постоянно болеющим мистером Бренбери, якобы ему необходимо его навестить.

Тут же приезжают леди, прерывая мужской разговор. Оказывается, что Джек уже долгое время влюблен в Гвендолин, но ни как не решается рассказать ей о своей любви. Леди Брэкнелл даёт своё согласие, но всё – таки яростно выясняет у Джека о его, доходах и родословной. В процессе оживленной беседы становится известно, что Джек – приемный ребенок в семье сквайра. Он нашёл его в почтовом чемодане на почтовой станции, и он забрал его к себе. Однако после беседы дамы уезжают, но после удаления Гвендолин возвращается, дабы узнать адрес поместья Джека.

Алджерон без своего товарища прибывает к нему в особняк, где встречает его воспитанницу Сесиль. Он узнает, что в она по уши влюблена в младшего брата Джека – Эрнеста. Алджерон представляется Эрнестом, и между молодыми людьми происходит нечто, чего так страстно желала Сесиль. Но тут внезапно возвращается Джек и сообщает о смерти младшего брата. Почти удалось сгладить всю неразбериху, но тут приезжает Гвендолин, с заявлением о желании выйти замуж за Эрнеста, неразбериха нарастает.

В особняк прибывает мисс Брэкнелл, которой с рвением сообщают о скорой помолвке Алджерона с Сесиль, вдруг разговор заходит о сиделке мисс Призм, которая из-за своей нерасторопности потеряла сына сестры мадам Брэкнелл, по ошибке положив его в чемодан, и оставив его на почте. Тут же Джек показывает тот самый чемодан, в котором его нашёл сквайр, и оказывается, что Джек приходится братом Алджерону, а назван он был Джон Эрнест.

Произведение поучает нас, о том, что даже самая продуманное враньё всё равно будет раскрыто и от, так называемой, судьбы, не уйдешь.

Картинка или рисунок Как важно быть серьёзным

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Джойс Улисс

  Главные герои книги это Леопольд Блум, его жена Молли, писатель Стивен Дедалус. Эта книга является неким подобием Одиссеи. Она представляет собой описание событий одного дня, которые показаны

• Краткое содержание Война и мир 2 том по частям и главам

  В этом томе показана жизнь общественности, как раз накануне Отечественной войны, а именно 1806-1811 года. В этом томе показываются и раскрываются отношения между героями, всех чувства и переживания.

• Краткое содержание Человек в футляре Чехова

  Главный герой рассказа Беликов - учитель древнегреческого языка в гимназии. Его образ является собирательным, типичным для общества. В характере и в облике главного героя наиболее ярко выражены все особенности внешности

• Краткое содержание Губарев Путешествие на утреннюю звезду

  Трое друзей – Илья, Никита и Леша – проводят каникулы в дачном поселке. Там они знакомятся с девочкой по имени Вероника и ее дедушкой, который оказался волшебником. Он предложил друзьям отправиться в далекое космическое путешествие

• Краткое содержание Тургенев Накануне

  Начинается всё с разговора двух друзей. Андрей Берсенев тоскует перед лицом Природы, а Петр Шубин радуется жизни, советует поверить в Любовь. Без этого чувства в окружающем мире всё холодно